«В ближайшие шесть лет – я в Вене!»

Мария Чадерина с отличием закончила бакалавриат МИЭФ в 2007 году. В мае 2013 года, завершив обучение на PhD-программе в Carnegie Mellon University (США), получила предложение о работе в Vienna University of Economics and Business, где в настоящий момент занимает позицию Assistant Professor >>

Мария Чадерина с отличием закончила бакалаврскую программу двух дипломов МИЭФ в 2007 году. В мае 2013 года, завершив обучение на PhD-программе в Carnegie Mellon University (США), получила предложение о работе в Vienna University of Economics and Business, где в настоящий момент занимает позицию Assistant Professor.

– Мария, почему Вы в свое время решили поступить в МИЭФ НИУ ВШЭ?

– Лицей в Кирове, в котором я когда-то училась, приглашал для проведения разовых семинаров преподавателей из ВШЭ, хотя я и не уверена, что он имел статус базовой школы. Соответственно, еще будучи школьницей, я имела возможность слушать лекции по экономике от преподавателей Вышки. Конечно, это было для меня большим источником вдохновения, поэтому выбор между Высшей школой экономики и каким-то другим вузом для меня не стоял. У меня был диплом первой степени Всероссийской олимпиады по экономике, который давал право на зачисление вне конкурса – наибольшей дилеммой был выбор факультета. Я долго выбирала между МИЭФ и экономическим факультетом. Обе программы очень сильные, но, конечно, свою роль сыграла возможность получить диплом Лондонского университета вместе с российским дипломом бакалавра экономики. Как только стало известно, что я могу получить в МИЭФ стипендию, полностью покрывающую расходы на обучение, я без раздумий согласилась.

– Получение степени PhD, как правило, связано с осознанным желанием строить карьеру в науке. Когда и как оно у Вас появилось?

– Во время учебы у нас была возможность регулярно проходить стажировки и летние практики. Я использовала эту возможность с первого курса, то есть к началу четвертого года обучения в бакалавриат у меня было три пройденных стажировки

Первую из них я проходила в Сбербанке, вторую – в Экономической экспертной группе при Правительстве РФ, третью – в компании Standard and Poor’s. Думаю, я сумела получить достаточное представление о том, что представляет собой работа экономиста в банке или финансовой организации. Единственное, я не попробовала себя в консалтинге, но это направление и не представлялось мне столь уж интересным во время учебы. Поэтому, когда я задумалась о выборе дальнейшего карьерного пути, то примерно представляла себе как характер задач, так и атмосферу в частной компании – академическая среда всегда казалась мне комфортней.

Я подавала документы также и на магистерскую программу Лондонской школы экономики (туда меня тоже взяли), поэтому выбор для меня стоял между магистратурой в LSE, которая потом, скорее всего, переросла бы в работу в частном секторе, и PhD-программой. В итоге я выбрала второй вариант как, наверное, более соответствующий моей натуре и тому, что я хотела бы делать в течение рабочего дня.

– Почему при выборе PhD-программы Вы остановили свой выбор на Америке, а не на Европе? При поступлении Вы подавали документы в несколько университетов?

– Я подавала документы в четыре вуза США и на магистерскую программу Лондонской школы экономики. Из этих пяти вузов четыре были готовы меня принять, а три американских вуза предлагали стипендии, полностью покрывающие расходы на обучение и проживание. Это были University of Maryland, University of Pittsburg и  Carnegie Mellon University, куда я в итоге поехала и который закончила в мае этого года.

Почему Америка, а не Европа? Здесь, наверно, сыграл роль еще один человек. Когда я работала в Standard and Poor’s, сотрудник, который курировал мою работу, имел степень PhD в области бизнеса, которую он получил в Европе. Когда я обратилась к нему с вопросом, где лучше учиться в аспирантуре в области финансов, его ответ был однозначным: в США. Уровень академической науки по финансам в Америке значительно выше, чем в Европе, хотя с экономической наукой все уже далеко не так однозначно, и в Старом Свете тоже есть сильные научные школы и программы.

– Почему из трех университетов США, от которых Вы получили предложение о зачислении, Вы остановили свой выбор именно на Carnegie Mellon University?

– Все просто: на момент моего поступления их программа аспирантуры занимала наивысшую позицию в рейтингах. Рейтинги PhD-программ несколько отличаются от рейтингов университетов ( QS, Times, Shanghairanking). Обычно наибольший вес в таком рейтинге имеет показатель “placement”, то есть место работы, которое смогли получить выпускники аспирантуры, а также публикационная активность профессоров, преподающих на программе. Это открытая информация – вузы публикуют ее на своих сайтах. Программы двух других университетов занимали более низкую позицию в рейтинге, так что для меня выбор был очевиден.

Университеты также обычно предлагают кандидатам, получившим предложение о зачислении, посетить кампус в рамках процедуры “flyout”, частично финансируя их транспортные расходы, но, поскольку у меня не было какой-то дилеммы или сомнений, я отказалась от этой опции. Конечно, это хорошая возможность узнать больше о месте возможной учебы: будучи уже студентом PhD-программы я часто встречалась с потенциальными аспирантами. Иногда действительно бывает очень важно вживую увидеть город, место учебы, оценить атмосферу. Все же университеты отличаются не только местами, которые они занимают в рейтингах, но и средой, внутренней «микрофлорой». Все это очень важно, и, конечно, если есть возможность, лучше приехать и увидеть все своими глазами.

 
– Зачисление на PhD-программу всегда автоматически предполагает и выделение стипендии, покрывающей расходы на обучение и проживание?

– Не всегда. В США есть как государственные, так и частные вузы. Последние (по крайней мере, насколько я знаю) всегда предлагают стипендию, а в государственных возможны различные варианты. Например, бывают схемы, когда первый год или даже время до qualifier’ов – экзаменов, после которых и начинается собственно научная работа, проведение научных исследований – ты финансируешь свое обучение самостоятельно, а после сдачи экзаменов получаешь стипендию. Правда, лично я с такими предложениями не сталкивалась – все вузы, куда поступила я, предлагали полную компенсацию стоимости обучения и проживания.

–  Какую стипендию обычно получают аспиранты?

– Это очень сильно варьируется от программы к программе. Я получала стипендию шесть лет назад, соответственно, цены тогда были несколько иные. Знаю, что сейчас некоторые университеты предлагают существенно большие суммы. Но во время учебы мне не приходилось задумываться о том, что покупать в магазине, и я летала домой дважды в год, то есть могла вполне комфортно жить на эти деньги.

– Верно ли, что одним из условий выделения стипендии для учебы на PhD-программе является работа в университете в качестве Teaching или Research Assistant?

– Это, опять же, зависит от программы обучения. В некоторых университетах условием выделения стипендии, является обязательство кандидата отработать то или иное количество часов на вуз. Это то, что называется “fellowship”. Но бывает и  финансирование, которое называется “scholarship” и не связано с обязательной работой. Конечно, в любом случае кандидат имеет возможность дополнительно работать по визе “F1” на территории института в качестве как Teaching, так и Research Assistant, при условии, что занятость при этом не превышает двадцати часов в неделю. Мне в первый год стипендия предоставлялась без каких-либо условий, а на следующих курсах определенная ее часть (очень небольшая) была «привязана» к обязательству работать на университет определенное количество часов в неделю. Но даже если бы я и не работала, оставшейся суммы стипендии было бы более чем достаточно для компенсации моих расходов на жизнь.

– Как известно, процедура поступления на большинство PhD-программ в США достаточно стандартна и включает в себя сдачу стандартизированных тестов (GRE и TOEFL), написание мотивационного письма (Statement of Purpose), предоставление резюме и рекомендаций (References). Что из перечисленного самое важное?

– Когда я только поступала на PhD, мне казалось, что важно хорошо сдать экзамен GRE, который оценивает общий уровень знаний, компетенций и способностей кандидата. Тогда мне казалось, что это важная оценка, но, ознакомившись с процедурой отбора кандидатов «изнутри», я могу сказать, что гораздо чаще результаты тестов используются для первичного отсева кандидатов. Конечно, у каждого университета есть своя минимальная планка, но если вы сумели ее преодолеть, дальше значение оценки за тест уже не столь существенно, по сравнению с другими факторами.

Я бы сказала, что одной из главных вещей, на которые смотрит комиссия, являются рекомендательные письма. Если есть возможность получить такое письмо от ученого, который имеет серьезные публикации или хорошо известен специалистам в своей области, то это обязательно нужно сделать. В данном случае человек как бы «поручается» за качество кандидата. Второй важный фактор – это курсы, которые человек прослушал во время обучения в бакалавриате или на магистерской программе. Например, при поступлении на программу по финансам всегда смотрят на математические предметы – в моем случае большую роль сыграли курсы по статистике и эконометрике, которые нам читали во время обучения в МИЭФ, а также общее количество часов, отведенное на математику. Конечно, «большим подспорьем» является и наличие диплома известного западного университета у поступающего, но даже если кандидат из России имеет только отечественный диплом, большое внимание уделяется математической подготовке и прослушанным в бакалавриате и/или магистратуре курсам и их разнообразию.

– При поступлении Вы предоставляли рекомендации от профессоров МИЭФ? Могут ли рекомендации давать представители «неакадемической» среды?

– Да, все мои рекомендации были от профессоров МИЭФ. Я не получала рекомендаций от преподавателей Лондонской школы экономики, хотя знаю, что некоторым моим однокурсникам удалось это сделать. Что касается второго вопроса, то если ваша цель – поступить на академическую программу, то, как правило, рекомендации должны быть из академической среды, от профессоров. Если цель – MBA или что-то другое, то, конечно, письма от представителей бизнес-среды тоже приветствуются.

– Люди из каких стран и в каком возрасте обычно поступают в аспирантуру в США? 

– Состав учащихся всегда очень сильно зависит от политики университета. Carnegie Mellon University, если не ошибаюсь, занимает второе место по количеству иностранных студентов после MIT. Я думаю, ни для кого не секрет, что в США очень много студентов из Азии. У нас, например, было очень много студентов из Китая и Индии. Кроме них были, конечно, и студенты из США и Европы.

Что касается возраста, то я была (и до сих пор, наверное, остаюсь), одним из самых молодых студентов PhD-программы. «Типичная» траектория обычно такова, что человек сначала заканчивает бакалавриат, затем поступает в магистратуру и, возможно, работает, и лишь после этого идет получать степень PhD, либо «то же самое», только без магистратуры. Я же поступала сразу после окончании бакалавриата и была, таким образом, одним из самых младших студентов на программе. Многие студенты из Азии приезжают уже с семьями и детьми, хотя для американцев и европейцев это совершенно нехарактерно. Средний возраст поступающих обычно около двадцати пяти, может быть, двадцати трех лет, но редко меньше.

– Если говорить о структуре обучения, верно ли, что первые два года больше посвящены учебным курсам, а оставшиеся три – непосредственно исследованиям?

– Бывает немного по-разному в зависимости от места обучения. Например, у меня первые полтора года, до квалификационных экзаменов, шли учебные курсы, а потом уже необходимо было заниматься написанием статей. Но даже и до экзаменов мы должны были написать две статьи, точнее, написать одну и начать вторую. Обычно первый год или два структура обучения очень похожа на учебу в магистратуре: практически каждый день идут лекции, семинары и затем – экзамены. После квалификационных экзаменов студенту PhD-программы присваивается степень магистра, а его статус меняется с “PhD Student” на “PhD Candidate”. Учебных курсов в программе после этого уже нет, но студент может брать предметы по выбору, если желает расширить свой кругозор и познания в той или иной области. Я, например, продолжала слушать курсы на математическом факультете.

– Сложно ли учиться на PhD-программе в США? Что нужно сделать, чтобы написать хорошую диссертацию?

– Нужно честно сказать, что далеко не каждый, кто поступает на PhD-программу, в итоге ее оканчивает. Эмоциональная нагрузка очень сильна, это достаточно сложные пять лет. Писать научные статьи не так уж и легко – очень многие сходят с дистанции по собственной инициативе. Большинство тех, кто не оканчивает аспирантуру, прекрасно трудоустраивается в частном секторе и делает там карьеру, то есть, если кто-то не завершил обучение, это не значит, что он «не справился», просто человек понял, что академическая карьера – не его призвание. Данная область деятельности очень специфическая, для занятия наукой требуется определенный склад ума и характера. Например, одна моя подруга ушла после третьего курса, сейчас работает в Вашингтоне и вполне счастлива.

Соответственно, если вы все-таки укрепились во мнении, что академическая карьера – это то, чем бы вы хотели заниматься, то первый шаг к успеху – поиск хорошего adviser’a, или научного руководителя. Это тот человек, в соавторстве с которым вы пишете научную статью, тот, кто помогает вам в работе и направляет ваши мысли и чувства в нужное русло. Моим научным руководителем был Richard Green, один из ведущих профессоров Carnegie Mellon University. Мне очень повезло с ним работать. Я бы не стала совсем уж переоценивать значимость научного руководителя, но, конечно, именно у него, а не на занятиях я научилась, как нужно проводить исследования.

– Чему было посвящено Ваше исследование в аспирантуре?

– Моя диссертация, или, точнее, научная статья, с которой я выходила на рынок академического найма, посвящена феномену, состоящему в том, что многие американские фирмы, выпуская облигации, одновременно хранят большую долю свободных средств в ликвидных активах, или, грубо говоря, в наличных и средствах на текущем счете в банке. Таким образом, фирмы, имея в своем распоряжении большую долю свободных средств, одновременно выступают в качестве заемщика, что, с точки зрения здравого смысла, кажется нерациональным поведением: интуиция подсказывает нам, что необходимо погасить займ из имеющихся ресурсов.

В своей работе я анализирую компании, для которых характеры подобные практики. К числу ярких иллюстраций можно отнести, например, Apple. Стоимость выпущенных ими облигаций является самой большой среди нефинансовых фирм, но в то же время они входят в число лидеров и по величине ликвидных активов. Такое поведение кажется противоречивым с точки зрения классической экономической теории. В своей статье я предлагаю этому феномену рациональное объяснение. Материалом для нее послужили данные по деятельности компаний производственного сектора США, чьи ценные бумаги торгуются на бирже, за период с 1980 года по настоящее время.

Кстати, идея для этой статьи появилась у меня, еще когда я проходила практику в Standard and Poor’s. Я читала очень много литературы о том, как фирмам присваиваются кредитные рейтинги, и заметила, что при принятии решения большое внимание уделяется как раз позиции компании по ликвидным инструментам, а не показателю ее «чистого долга», как должно было бы быть с точки зрения классической экономической теории. Соответственно, моя статья объясняет, почему ситуация, при которой фирма одновременно и сберегает средства, и является заемщиком, является вполне рациональной и выгодной для компании.

– Как обычно выпускники PhD-программ находят работу?

– На последнем году обучения каждому аспиранту предстоит такое событие, как “job market”. Если говорить об аспирантуре по финансам, то для трудоустройства необходимо составить что-то вроде портфолио. В него обязательно входит статья, написанная лично аспирантом, без соавторов (за редким исключением), которая, вместе с кратким резюме кандидата и рекомендациями от профессоров, централизованно рассылается в различные университеты. Этот первый этап трудоустройства обычно завершается до конца ноября последнего года обучения. Процедура чем-то напоминает процесс поступления на PhD-программу: портфолио рассылается по всему миру, я отправляла документы и в Европу, и в Азию, и в Америку. Первый отлик и приглашение на собеседование от каждого университета аспирант получает где-то в декабре. Все собеседования проводятся в одном месте, централизованно, на конференции, которая проходит в первую неделю января. Место проведения каждый год новое – в этом году она будет проходить в Филадельфии, а у нас она проводилась в Сан-Диего. Это большое, очень масштабное событие, которое сводит вместе всех выпускников аспирантуры и представителей университетов. Обычно для этого арендуют пять или шесть отелей, все номера в которых занимают представители академической среды.

У меня было около двадцати собеседований, растянувшихся на три дня, каждое из которых длилось около получаса. После этого, в рамках второго этапа, тебя приглашают посетить уже непосредственно университет в формате “flyout”. Я была в нескольких университетах в течение января-февраля. В рамках этого формата необходимо сделать презентацию твоей научной статьи перед будущими коллегами. Если все проходит удачно, ты получаешь предложение о трудоустройстве – обычно этот этап завершается до начала марта (редко позже). У меня было три собеседования в США, были встречи с потенциальными работодателями в Европе и Азии – я летала в Гонкгонг. В итоге я остановила свой выбор на европейском вузе: сейчас я работаю в Vienna University of Economics and Business, в бизнес-школе.

– Почему Вы в итоге решили остановить свой выбор на Vienna University?

– Университет Вены показался мне хорошим вариантом как с точки зрения места для жизни (это прекрасный город), так и с точки зрения качества академической среды и уровня студентов. Конечно, одним из факторов было расположение: моя мама живет в России, и мне хотелось бы видеть ее чаще, чем раз или дважды в год, как это было, когда я училась в США. К слову, определенную роль при выборе играет и формат, в котором ты получаешь предложение о трудоустройстве. Когда ты только поступаешь на PhD-программу, то все предложения от университетов обычно действительны до середины мая, то есть у тебя есть месяц-два или даже три на то, чтобы все хорошенько взвесить и принять наилучшее решение. Когда речь идет о работе, то обычно «окно», во время которого можно сделать выбор, составляет максимум две недели, а есть и университеты, которые могут дать на принятие решения буквально несколько дней. Зачастую бывает так, что посещение «более предпочтительного» университета у тебя должно состояться уже после того, как закроется «окно возможностей» в другом, так что выбор бывает нелегок. В общем, за редким исключением, практически не бывает так, что ты получил предложение в пяти университетах и потом долго между ними выбираешь. Большинство аспирантов старются упорядочить собеседования таким образом, чтобы сначала шли более интересные им варианты, но той же самой стратегии следуют и университеты. В итоге достигается некий баланс.

– Что входит в Ваши обязанности в университете?

– Мои основные обязанности заключаются в проведении исследований и в преподавании. Обычно в первый год молодым профессорам снижают учебную нагрузку, чтобы у них было время подготовить материалы по другим предметам. Например, в этом году я читаю только один курс по слияниям и поглощениям, но в следующем предметов будет больше. В зависимости от университета учебная нагрузка может варьироваться от одного до двух или трех учебных курсов в год. Как правило, время стараются распределить таким образом (и университеты обычно идут в этом навстречу), чтобы прочитать все учебные курсы в одном полугодии, с тем чтобы второе можно было полностью посвятить проведению исследований.

– На каком языке Вы ведете свой курс?

– Я читаю свой курс на английском, но в перспективе, конечно, хочу знать и немецкий – это важно даже не столько с профессиональной точки зрения, сколько с точки зрения социализации. Когда-то я один год жила в Норвегии, и там можно было совершенно комфортно чувствовать себя без знания местного языка и найти друзей, общаясь только на английском. В Австрии же знание английского у большинства населения достаточно для бытового общения, но если вы хотите поговорить на более серьезные темы, скажем, о политике, то уже нужно владеть немецким.

– Сколько времени Вы планируете провести в Вене?

– Что касается срока контракта, то в западной академической среде есть два принципиально разных вида профессорских позиций: постоянные и временные. Что касается первого вида, то есть понятие “tenure” – бессрочный контракт, при котором университет может уволить профессора только в случае каких-то очень грубых нарушений с его стороны. Соответственно существует и такое понятие, как “tenure clock” – те шесть, семь, а иногда и девять лет, которые даются молодому профессору, чтобы «оправдать надежды». По истечении этого своеобразного «испытательного срока» проходит так называемое “tenure review” – оценка достижений ученого, по результатам которой университет принимает решение, предоставлять ли ему бессрочный контракт или нет. Для успешного прохождения процедуры оценки важны, в первую очередь, исследования, проведенные профессором, а еще точнее – его публикации в научных журналах. Существуют также такие виды занятости, как “Postdoc”, “Visiting” или “Adjunct Professor”, которые не предполагают оценки и предложения о постоянной позиции.

Должность “Assistant Professor”, которую я сейчас занимаю, как раз предполагает, что через шесть лет будет произведена оценка моего вклада в научные исследования университета и мне будет предложен бессрочный контракт, либо, что вполне возможно, я покину стены Vienna University и устроюсь в другое научное учреждение. Так что можно сказать, что у меня сейчас контракт на шесть лет, с возможностью продления по его окончании.

– Как Вы обычно отдыхаете? У Вас есть хобби?

– Да, я занимаюсь йогой. Это увлечение появилось у меня еще во время жизни в США. Тогда у меня возникли некоторые сложности, связанные с адаптацией к американским продуктам, появилась аллергия. Йога помогла справиться с  проблемами со здоровьем, а увлечение осталось и принесло (и приносит) очень много хорошего в мою жизнь. То, чем я занимаюсь каждый день, называется “hot yoga”, или викрам-йога. Этим летом я ездила в Индию – меня интересовала тибетская традиция медитации. На Западе о йоге больше думают как о практике асан – физических упражнений, позволяющих поддерживать тело в форме, но, конечно, это не только телесная, но и духовная практика: медитация замечательно помогает успокоиться и привести в порядок мысли. Но, наверное, самое большое мое хобби – это все же бальные танцы. В Америке я принимала участие в ряде соревнований, в основном, среди студентов, а сейчас нашла хорошую студию здесь, в Вене. В США же у нас была своя команда, двенадцать-тринадцать пар и мы вместе ездили по всей стране, принимая участие в танцевальных конкурсах.


– Часто в заключение я задаю вопрос о дальнейших планах, но, в Вашем случае, как я понимаю, они вполне определеннные?

– Да, надеюсь, что все сложится хорошо. Не хочу загадывать, где окажусь в будущем, но в ближайшие шесть лет – я в Вене!

Никита Крыльников, специально для МИЭФ НИУ ВШЭ