«Меня привлекла возможность получить образование международного уровня»
Елена Кочегарова поступила в магистратуру МИЭФ в 2009 году. После этого работала аналитиком в УРАЛСИБ Кэпитал и трейдером в Credit Suisse. В своем интервью она рассказывает об учебе в МИЭФ, долговых финансовых инструментах и том, что собой представляет рабочий день трейдера.«Искал программу, которая даст мне максимально широкие возможности для маневра»
Сергей Ведерников закончил магистратуру МИЭФ в 2009 году. После этого работал риск-менеджером в Сбербанке и специалистом по количественным исследованиям в компании WorldQuant. В интервью он рассказывает о том, можно ли предсказать завтрашнюю цену для тысячи акций, спортивном программировании и преподавании.
– Сергей, Вы поступали в магистратуру МИЭФ в 2007 году, в первый год набора на программу. Почему Вы приняли такое решение?
– Я всегда любил участвовать в новых инициативах. Бакалаврская программа МИЭФ была мне хорошо известна, у нее была высокая репутация – я решил, что и магистратура также должна получиться стоящая.
– Почему тогда не магистратура экономического факультета ВШЭ или РЭШ?
– РЭШ, как мне кажется, более подходящий вариант для тех, кто настроен на академическую карьеру, а у меня нет и не было такой цели. Что касается экономического факультета Вышки, то все программы там имели достаточно жесткую специализацию, например, «Риск-менеджмент» или «Фондовый рынок». Я же, на тот момент, еще до конца не определился с приоритетными направления своего карьерного развития и искал программу, которая даст мне максимально широкие возможности «для маневра».
– В итоге ожидания оправдались?
– Да, полностью.
– Какие курсы или преподаватели Вам больше всего запомнились?
–Курсы по экономике Максима Никитина, по финансам (их вел Карстен Шпренгер), по эконометрике (Сергей Гельман). Конечно, запомнился Григорий Гельмутович Канторович. Это все более фундаментальные дисциплины, но нам читали и практики, с большим опытом работы в бизнесе. Например, Вячеслав Иванов вел у нас финансовое моделирование, Александр Запорожский – управление стоимостью компании. Конечно, я не всех вспомнил, но, как мне кажется, на программе разумное сочетание теоретических и практикоориентированных дисциплин.
– Обучение на программе идет на английском языке. Сложно ли было на него «перестраиваться»?
– Поначалу было непросто. Конечно, тем, кто учился в бакалавриате МИЭФ, было легче. Я неплохо знал английский, но четыре года до этого учился все же на русском (Сергей окончил экономический факультет Пермского филиала ВШЭ). С другой стороны, в этом и заключается преимущество магистратуры МИЭФ: по ее окончании языковые навыки стали у меня существенно выше. Два года в полностью англоговорящей компании я после этого проработал без проблем.
– Сложно ли вообще было учиться? Была ли возможность совмещать учебу в магистратуре с работой в компании?
– Да, было сложно. Хотя и в бакалавриате ВШЭ в Перми уровень требований также был довольно высокий. Думаю, учиться на хороших факультетах всегда непросто. Что касается второго вопроса, то я сторонник разделения этих вещей: работа должна быть работой, учеба – учебой. Я не верю в то, что возможно работать сорок или больше часов в неделю и при этом нормально учиться, разумеется, если речь идет о приобретении знаний, а не диплома.
У меня была подработка: в 2008 году я начал преподавать ряд курсов в МИЭФ в качестве TeachingAssistant. Но полноценно работать я начал уже по окончании магистратуры.
– Первые два года после окончания магистратуры Вы проработали риск-менеджером в Сбербанке. Почему Вы решили пойти именно в эту сферу?
– По складу характера я всегда был больше склонен к аналитической деятельности. Это время было непростым периодом для молодых специалистов в плане трудоустройства, я смотрел позиции, связанные с аналитической деятельностью, в банках и консалтинговых компаниях. В итоге, наиболее интересным мне показалось предложение Сбербанка.
– Чем Вы занимались в Сбербанке?
– Я работал в сфере корпоративных рисков. Занимался, в основном, компаниями металлургической отрасли, строительством и энергетикой. В мои обязанности входил анализ платежеспособности заемщиков и анализ отдельных сделок на предмет наличия угроз невозврата кредитов. Существует очень много «подводных камней», которые незаметны со стороны, пока ты не начинаешь детально изучать компанию. Я готовил материалы и аналитику для кредитного комитета и топ-менеджеров, непосредственно принимающих решения о выдаче кредитов. Естественно, большую часть спорных моментов стараются решить совместно с кредитующим подразделением и клиентом в процессе рассмотрения заявки. Но бывают и сложные моменты, например, когда финансовое состояние потенциального заемщика оставляет желать лучшего. Пожалуй, можно говорить о некотором внутреннем конфликте внутри банка: кредитующее подразделение заинтересовано в максимальном увеличении кредитного портфеля, а обязанность департамента рисков – стоять на страже интересов банка в целом и предупреждать о возможных опасностях.
– Сильно выросли за два года?
– Я вырос и по заработной плате, и по функционалу. Конечно, вместе с профессиональным ростом увеличивается и ответственность: если первые полгода почти по любой проблеме ты консультируешься со старшими коллегами, то дальше все больше решений принимаешь сам. Суть работы не меняется, но возрастает ее сложность: руководитель начинает поручать тебе рассмотрение все более сложных сделок.
– После Сбербанка вы перешли работать в WorldQuant. Как так получилось?
– Я узнал, что в России открывается их подразделение – они набирали специалистов по количественным исследованиям (или, на жаргоне, «квантов»). Мне было это интересно, хотелось себя в этом попробовать. В рисках же я несколько разочаровался: было ощущение, что твою работу воспринимают как препятствие на пути к получению банком прибыли. Хотя финансовый кризис кое-чему людей все-таки научил, и, когда я сейчас общаюсь, например, с экс-коллегами из Сбербанка, понимаю, что многое в этом отношении изменилось.
– Что представляет собой WorldQuant?
– WorldQuant – это хедж-фонд, который разрабатывает нетривиальные стратегии инвестирования финансовых ресурсов, заключающиеся в активном управлении портфелями ценных бумаг и высокочастотной торговле большим количеством инструментов (в ее классическом понимании – когда сделки внутри портфеля совершаются чаще, чем раз в день). Как и в прочих подобных компаниях, управление активами практически полностью автоматизировано и осуществляется при помощи компьютерных программ.
– Сложно ли было туда устроиться? Вы были на собеседованиях в других компаниях?
– Да, смотрел компании аналогичной сферы. Нужно понимать, чтов таких компаниях работают, как правило, «прожженные математики». Соответственно, человеку с экономическим бэкграундом и без соответствующего опыта работы попасть в эту сферу непросто. Практически все мои коллеги были из мехмата МГУ или МФТИ, плюс некоторые из них закончили магистратуру РЭШ. Но я всегда любил математику и программирование, поэтому сумел пройти тесты и собеседования в WorldQuant. Это то, что называется “quantitativeinterviews” – смотрят, как ты умеешь находить простые решения для нетривиальных задач и придумывать что-то новое.
– Чем Вы все-таки занимались в WorldQuant?
– Количественными исследованиями – придумывал вместе с коллегами стратегии для управления портфелями акций и реализовывал их в виде компьютерных программ.
– Для российского рынка?
– Для всех. На российском мы, как раз, скорее, не работали в силу его малой ликвидности. Для компании такого размера требуются очень большие объемы торгов.
– Зачем компании понадобилось открывать в России подразделение, если она не планирует работать на нашем фондовом рынке?
– Все просто: они активно собирают лучшие кадры по всему миру. В России и, например, в Китае много людей с хорошей математической подготовкой, которые сильнее и дешевле, чем в США. Глупо это не использовать.
– Ваша деятельность отличалась от работы аналитиков в инвестиционных банках?
– Она в гораздо большей степени опиралась на количественные, математические методы. Есть акция, есть динамика ее стоимости за прошедший год – вам нужно придумать какую-то модель, предсказывающую, какой будет ее цена завтра, или хотя бы спрогнозировать, пойдет она вверх или вниз. А затем – написать алгоритм, который будет на основе этих прогнозов торговать на рынке с прибылью.
– А это в принципе возможно?
– Поработовав в WorldQuant, я понял, что да. Хотя раньше в это «не верил». Можно почитать ряд научных статей на этот счет. К слову, иногда мы даже строили модели по принципу «послушай аналитика с WallStreet и сделай наоборот», и они работали. Раньше я тоже «верил» в фундаментальный анализ и «не верил» в технический, не думал, что по прошлым временным рядам можно что-то там предсказать. Теперь же дела обстоят, скорее, наоборот. Хотя, возможно, сравнение не совсем корректное, так как у этих двух подходов разный горизонт прогнозирования. Фундаментальный анализ предсказывает стоимость акции через полгода и больше – мы же, в основном, строили модели, позволяющие спрогнозировать цену завтра-послезавтра или даже через несколько минут. В техническом анализе есть свои плюсы: при помощи компьютера можно попытаться быстро предсказать цену для тысячи акций. Даже если вы делаете это с точностью в пятьдесят и одну сотую процента для каждой акции, имея несколько тысяч акций, на этом уже можно гарантированно зарабатывать.
– Чем Вы сейчас занимаетесь?
– Работаю в российской компании, занимающейся privatewealthmanagement. Занимаюсь я примерно тем же, что и в WorldQuant. Продолжаю строить модели, только уже для фьючерсов на американском рынке. Но сейчас у меня гораздо больше свободы. Раньше я был просто исследователем, строил модели – теперь же моя сфера ответственности значительно выше, в нее входит все: от придумывания и разработки модели, до, непосредственно, торговли. Собственно, ради этого я и решил покинуть WorldQuant.
– Не было желания уехать за границу?
– Предложения были, Лондон или Швейцария, но желания ехать у меня пока нет. Зарплаты в финансовом секторе, с учетом налогов, за границей примерно такие же, как и в Москве, по крайней мере, в моей отрасли, а друзья и родители – далеко…
– Надо сказать, что за рубежом сейчас работает и учится большое количество экс-студентов МИЭФ. На пятое декабря запланирована встреча выпускников в Лондоне.
– Безусловно, у всех свои предпочтения. Но сейчас я больше настроен на работу в России.
– Помимо основной работы, Вы также читаете ряд курсов в МИЭФ и даже несколько раз входили в число лучших преподавателей…
– Да, верно.В этом учебном году, правда, не преподаю: сейчас доучиваюсь в Школе анализа данных Яндекса, куда поступил год назад. Кроме того, я недавно стал папой, так что свободного времени пока немного. А так, да, мне нравится преподавание. Даже когда я приезжаю домой, в Кунгур, то до сих пор читаю в своей старой школе лекции по программированию. Когда учился в магистратуре, то, отчасти, рассматривал преподавание как подработку, но сейчас это, конечно, хобби.
– Другое ваше «хобби» – програмирование? Или это то, что необходимо для работы?
– Конечо, начиналось все еще в школе, как хобби. А учась на первом курсе магистратуры, я даже нашел людей и возглавил команду ВШЭ на соревнованиях по спортивному программированию – решению различных задач в области математики и ComputerScience. Выступили мы тогда неплохо – дошли до финала чемпионата мира по программированию ACM-ICPC. Но в итоге это увлечение пригодилось: думаю, если бы я не участвовал в соревнованиях, то не прошел бы собеседования в WorldQuant и не занимался бы тем, чем занимаюсь сейчас.
– Что бы Вы посоветовали тем, кто будет поступать в магистратру МИЭФ в 2014 году?
– В первую очередь, настойчивости, упертости. Умения учиться – в МИЭФ это пригодится. И конечно, найти себя! Пожалуй, это самое важное в жизни.
– Вы себя нашли?
– Да, безусловно.
Никита Крыльников, специально для МИЭФ НИУ ВШЭ