Встреча профессора А.Маслова со студентами МИЭФ: «Вызовы и перспективы современного Китая»
Москва усиливает свой азиатский вектор, а Пекин держит на мировой арене пророссийский нейтралитет. Предпосылки для наращивания сотрудничества у стран есть, но важно учитывать национальную специфику Азиатского региона и особенности становления и развития Китая. Как научиться лучше понимать соседей, рассказал профессор, директор Института стран Азии и Африки МГУ Алексей Маслов на встрече со студентами МИЭФ НИУ ВШЭ. Модерировал встречу директор МИЭФ НИУ ВШЭ Сергей Яковлев.
Восток — дело тонкое
«Нам никогда не удастся заставить японца, китайца, араба думать так, как мы думаем. Но мы можем за счет определенных методов залезть к ним в голову и понять, почему они так думают. И сработать на опережение», — говорит Алексей Маслов.
В 2009 году вместе с коллегами он создал в Вышке первую современную Школу востоковедения. «Мои коллеги оказались провидцами, так как стало понятно, что основная ставка будет на страны Азии, на понимание того, как с ними работать», — подчеркивает эксперт. А это — ключевой момент для развития сотрудничества с данным регионом.
«Вся наука, которой я занимаюсь, — это попытка просчитать логику развития мышления прежде всего азиатских народов, которое потом выливается в экономику, политику и так далее», — добавляет он.
И первая проблема на этом пути возникает, когда мы пытаемся механически перенести очень многие стандарты работы со странами Запада, в том числе в области бизнеса и инвестиций, на Восток. Внешне и те и другие похожи, но в КНР очень много национальной специфики: клановые структуры, земляческий контроль, целые сектора бизнеса контролируются определенными группами — все построено по-другому изнутри, констатирует ученый.
Кроме глубоких теоретических знаний в экономике и владения китайским языком, эксперту необходимо понимать специфику работы самого китайского рынка.
Современный Китай
Чтобы понять современный Китай, важно понимать, как он сформировался. Алексей Маслов выделил несколько структурных этапов, начиная с 1980-х годов.
Первый можно назвать Building the Capacity. Он длился с 1980 по 2010 год и начался с объявленной Дэн Сяопином идеи «рынок в обмен на технологии». Зарубежный бизнес для работы на китайском рынке должен был приносить с собой новые технологии. Упор был сделан на подготовку нового поколения кадров. Китай претерпел существенную трансформацию: если раньше его воспринимали как «мировую фабрику» с ориентацией рынка на западные страны, то теперь Китай «создавал себе площадку для выхода из той модели, в которой он зарабатывает деньги», пояснил Алексей Маслов. Любопытно, что для внешних наблюдателей это осталось во многом незамеченным, потому что иностранцам экономическая модель Китая казалась стабильной.
Этап, намеченный на период с 2010 по 2025 год, — построение макроэкономического региона. Китай был нацелен на реализацию своей экспортно-импортной модели и превращение юаня в основную валюту расчетов. Когда стало понятно, что в КНР заметно дорожает производство и она перестала быть дешевой страной, сам Китай был к этому готов. Он отказался от соревнования со странами Азиатского региона и стал соревноваться со странами Западной Европы и Японией.
На третьем этапе, который реализуется с 2017 по 2035 год, Китай претендует на технологическое лидерство на мировом рынке. Для достижения этой цели разработана программа Made in China 2025.
Она была запущена в 2015 году Коммунистической партией Китая и подразумевает вывод крупнейших китайских технологий на внешний рынок. С ее помощью на мировой технологический рынок выходят Huawei, Lenovo, Xiaomi.
Все шло по плану до 2018 года, пока не началась «атака» США на Китай. По словам Алексея Маслова, она была связана с претензией Китая на контроль за информационными и технологическими потоками. Последовала критика со стороны США за коронавирус и территориальные споры. «Это все попытки сбить Китай с той модели, по которой он развивался», — уверен эксперт.
«Для Китая никакого варианта Б не существует. 40 лет страна богатела. Выросло третье поколение людей, которые привыкли богатеть ежегодно», — подчеркивает Алексей Маслов. Теперь Китай вынужден искать вариант Б для дальнейшего функционирования своей модели развития.
Безусловно, в стране есть свои внутренние проблемы: это старение населения, рост внутреннего долга, ограниченный доступ информации из-за файрвола и блокировок иностранных сервисов. При этом Китай сейчас находится в числе лидеров по размеру ВВП, уступая только США, имеет развитую цифровизованную экономику, поощряет развитие стартап-движения, в том числе среди студентов. В КНР 97% населения так или иначе пользуются интернетом. «То, как Китай цифровизирован на уровне бытового сознания, нам даже непонятно», — подчеркивает эксперт. Китай, скорее всего, станет высокотехнологичной страной, а любые попытки помешать его развитию неизбежно отразятся на всей мировой торговой системе.
Проблема Си и пророссийский нейтралитет
Надо признать, что политическая система в Китае довольно устойчивая. Большинство главных постов в стране занимает председатель КНР Си Цзиньпин. Он является главным управляющим в Китае вместе с политбюро. Как следствие, большая часть решений по сотрудничеству решается не на хозяйственном, а на политическом уровне: если российской компании нужно провести переговоры с китайским предприятием, то даже при положительном исходе окончательное решение будет передано сначала в региональный партком, а затем на высший партийный уровень. Поэтому отдельно стоит договариваться с партийной командой, а это совсем другой уровень взаимодействия.
Китай обладает разветвленной системой министерств: все главные решения по России осуществляет Министерство торговли, крупные инвестиционные сделки идут через госуправление по валютным организациям. Это может сказываться на темпе взаимодействия двух стран, отмечает Алексей Маслов.
Относительно событий внешней политики, в частности российской СВО, Китай занял позицию пророссийского нейтралитета. Это значит, что нет существенных мер, которые навредили бы взаимодействию Китая и России, а также нет осуждения российской политики. Китай встал перед выбором, с кем ему сотрудничать.
С точки зрения Алексея Маслова, пророссийский нейтралитет имеет перспективы в тактическом и стратегическом смысле. В первом случае Китай показывает, что великая держава независима от политики США, которые сейчас являются его главными торговыми партнерами. Однако в случае покупки Китаем предприятий ушедших из России компаний для него сохраняется риск попадания под вторичные санкции. В стратегическом плане Россия и Китай сомкнулись на общих ценностях. Если двум странам удастся выработать совместное видение мира, то взаимодействие будет длиться долго, полагает эксперт. «Проблема Си и политической власти Китая в том, что они сталкиваются с другим миром, а китайцы живут в своем, они привыкли к богатству. Решение по российскому нейтралитету — это жертвы для Китая, это тормозит развитие Китая в Европе», — говорит Алексей Маслов. Сейчас Китай старается вернуться в мировую экономику и наладить отношения как с Россией, так и со странами Запада. Но Россия пока не предлагает Китаю больше, чем страны Западной Европы и США. А поскольку Китай не любит выбирать, с кем ему взаимодействовать, то он скорее ставит в приоритет себя, чем сотрудничество с любой другой страной, констатирует эксперт.
Кадры решают все
Регионы Китайской Народной Республики развиты неравномерно: наиболее успешные — центральный и восточные, в том числе приморские, в то время как западный и северо-восточные от них отстают. Одной из проблем взаимодействия Китая и России является то, что к нашей стране примыкают как раз наименее развитые регионы соседа. «Мы имеем дело не с тем Китаем, который есть в Китае», — констатирует Алексей Маслов. Российские компании не могут пробиться на юг КНР, в более развитые провинции. Развитию иностранных компаний и, в частности, российского бизнеса в Китае мешает конкуренция. Прежде всего это касается малых и средних компаний. В отличие от крупных государственных «планово-убыточных» предприятий, находящихся на государственных дотациях, малый и средний бизнес делит оставшуюся долю рынка страны. Он вынужден работать в условиях жесткой конкуренции и при этом представляет собой наиболее эффективный тип бизнеса в Китае. Другим существенным препятствием для адаптации иностранного бизнеса являются экосистемы, такие как Huawei, Tencent, Alibaba. «Нет ничего, что в Китае не было бы завязано в экосистему», — подчеркивает эксперт, а потому нельзя попасть на китайский рынок, не договорившись с компаниями-экосистемами.
В России и Китае отличаются и подходы к инвестициям. Китайские компании не стремятся вкладываться в начинающиеся проекты, в стройки с нуля из-за непредсказуемой эффективности новых предприятий. Китайские инвестиции в российское производство невелики именно потому, что большинство поступающих с нашей стороны предложений — инвестиции в новое производство. В результате сотрудничество наших стран в крупных инвестиционных проектах практически не встречается. Объем накопленных инвестиций из Китая в Россию по состоянию на 2023 год составляет всего 50 млрд долларов. «В этом основная проблема — несостыковки. Мы не очень понимаем, как работает этот рынок», — констатирует эксперт. Для оздоровления инвестиционного сотрудничества России с Китаем нужно другое количество экспертов и специалистов, знающих и понимающих специфику работы с КНР.
Тем не менее перспективы есть. Во-первых, благодаря интеграционной инициативе «Один пояс — один путь» Китай уже сейчас контролирует большинство логистических цепочек и владеет 90% морских портов в Африке: в данном регионе нам выгоднее торговать с Китаем. Во-вторых, так как торговля с Китаем происходит в юанях, у наших компаний есть возможность покупки китайских нестратегических предприятий, чтобы поставлять продукцию в Россию.
Российским компаниям важно выходить на сотрудничество с теми регионами КНР, где есть экономическое развитие и нужные для бизнеса преференции, в том числе специальные экономические зоны.
Торговля между Китаем и Россией растет двузначными темпами. Как ожидается, торговый оборот превысит в этом году 200 млрд долларов. В то же время в Китае есть правило, что ни одна страна не может разово поставлять более 20% от общего объема импорта продукции в КНР — это считается угрозой национальной безопасности. «Мы сейчас уперлись в потолок роста», — отмечает Алексей Маслов.
При этом в долгосрочной перспективе потребность Китая в нефтегазовых ресурсах будет снижаться: к 2060 году Китай планирует достичь углеродной нейтральности. Переориентация возможна, например, на агропродукты, но изменения внедряются в торговлю не быстро. «Мы поздно пришли на китайский рынок, потому что американские, британские и другие компании уже имели опыт работы с Китаем», — констатирует Алексей Маслов.
Важнейшая проблема в развитии двустороннего сотрудничества — нехватка профильных кадров.
«У нас нет достаточного числа людей, которые могли бы профессионально обслуживать весь спектр взаимодействия с Китаем», — говорит Алексей Маслов. (Это общая проблема для многих регионов. Например, экспертов по Вьетнаму и Индонезии еще меньше.) В связи с этим перед Россией стоит задача по переучиванию своего персонала в Китае. Но поскольку это нельзя сделать быстро, Россия сейчас заметно запаздывает в обновлении компетенций. Запас времени, пусть и небольшой, у страны еще есть. «Мы были ориентированы на другую специализацию и регионализацию бизнеса. Она изменилась, а эшелоны немного отстали», — отметил эксперт.
При этом переподготовка кадров может иметь совсем другой приоритет — не только улучшение сотрудничества, но и защита российской экономики. В частности, взаимодействие с Китаем может стать шансом на реиндустриализацию российской экономики. Привязка к Китаю ничем не лучше и не хуже привязки к любой другой стране, поскольку издержки будут в любом случае, считает Алексей Маслов.
