• A
  • A
  • A
  • АБB
  • АБB
  • АБB
  • А
  • А
  • А
  • А
  • А
Обычная версия сайта
Контакты

Адрес: Покровский бульвар, д. 11, корпус T, Москва, 109028

Тел.: +7-495-580-89-19

E-mail: icef@hse.ru

Как добраться >>

Руководство
заместитель директора по академическим вопросам Замков Олег Олегович
Заместитель директора по науке Никитин Максим Игоревич

«Успешным можно быть, только делая то, что нравится»

Профессор Дмитрий Ливдан рассказывает в интервью о своих научных интересах, самом сложном в работе ученого и том, как проходят будни в американской бизнес-школе.


В июне, в рамках реализации программы "visiting senior professors", МИЭФ с долгосрочным визитом посетил Дмитрий Ливдан, Associate Professor of Finance Haas School of Business Калифорнийского университета в Беркли. Дмитрий Олегович начинал свою научную карьеру как физик, но, как и многие коллеги, сменил специальность и уже долгое время занимается исследованиями экономики и финансов. В интервью он рассказывает о своих научных интересах, самом сложном в работе ученого и том, как проходят будни в американской бизнес-школе.

— Дмитрий Олегович, какова основная цель вашего визита в МИЭФ?

— Цель у меня простая — поработать с местными экономистами, посмотреть, что они делают, может быть, найти какие-то общие интересы и написать совместные статьи и работы. Ранее я уже участвовал в конференции МИЭФ по финансовой экономике — сейчас же у нас более длительное «знакомство».

— С кем из профессоров МИЭФ вы наиболее тесно сотрудничаете?

— Непосредственно сейчас мы достаточно плотно общались с Владимиром Соколовым — обсуждали возможность нахождения данных, которые можно использовать в наших исследованиях. Кроме того, конечно, меня связывает давнее знакомство с Алексеем Булатовым — мы написали вместе ряд статей. Часть моего визита как раз посвящена тому, чтобы закончить нашу новую работу.

— Чему она будет посвящена?

— Оптимальным аукционам. Если пояснять ее суть «на пальцах», то представьте, что вы и я хотим купить дома, а два человека хотят продать их. Если они абсолютно одинаковы по своим характеристикам, то это будет аукцион, в которым мы будем делать свои заявки. Наша индивидуальная оценка стоимости домов известна только нам и более никому. Задача же хозяев домов состоит в том, чтобы определить, какую цену на них можно выставить. Хозяин дома понимает, что если его продавец-конкурент выставит определенную стоимость, то, в случае если он немного снизит свою цену, все покупатели будут идти к нему. В таком случае ему удастся продать дом, а конкуренту — нет. Однако его соперник прекрасно осознает эту логику и может сделать то же самое. Возникает ситуация, когда обоим продавцам приходится снижать цену, учитывая реакцию друг друга. Вопрос заключается в том, существует ли цена, на которой продавцы остановятся. Имеется в виду не ценовой сговор, а именно ситуация существования некой «равновесной» цены.

С другой стороны, покупатели тоже выбирают, к какому из продавцов им выгоднее идти. Но суть в том, как они будут это делать. Пойдут ли они оба к тому, кто выставит наиболее низкую цену, либо нет. Выбор прост: если оба пойдут к одному и тому же продавцу, то будут конкурировать друг с другом по цене, повышая ее своими заявками, и индивидуальный выигрыш каждого будет уменьшаться. Итоговой вопрос состоит в том, какова будет конечная цена, по которой будет продан каждый дом и каковы будут стратегии покупателей — пойдут ли они к одному продавцу или к разным.

Это простой пример, в рамках которого рассматриваются 2 продавца и 2 покупателя, а возможно рассмотрение задачи, в рамках которой взаимодействуют N и N или даже N и M экономических агентов.

— Какое применение ваши идеи имеют в сфере финансов?

— Применительно к финансовому рынку задача может быть следующей. Допустим, вы дилер и хотите реализовать портфель из различных активов, представители хедж-фонда хотят его приобрести и аналогичные наборы ценных бумаг хотят продать и другие дилеры. Все портфели одинаковы, но, скажем, разные хедж-фонды могут использовать их для разных целей и поэтому по-разному их оценивать. Таким образом, мы также имеем в некотором смысле аукцион, и вопрос состоит в том, как будут вести себя хедж-фонды и как — дилеры.

— Это теоретическая работа, или вы планируете затем проверить свои гипотезы на эмпирических данных?

— Мы хотим проверить наши идеи на данных с eBay — будем смотреть, как торгуются золотые монеты. Мы решили выбрать их, потому что это достаточно однородный, одинаковый по своим характеристикам актив — это является условием задачи. В США когда-то выпускались пяти- и десятидолларовые золотые монеты, и они сейчас очень активно продаются на этой площадке.

Разумеется, это только первый этап. Дальше мы хотим проверить наши идеи применительно к рынку real estate — посмотреть, как люди торгуют недвижимостью. Это довольно актуальная тема в теории аукционов, поэтому мы, безусловно, надеемся, что нам удастся опубликовать результаты в лучших экономических журналах, например American Economic Review. Но это, конечно, ориентир, к которому нужно стремиться. Получится или нет — зависит от наших усилий.

— Вы работали в нескольких бизнес-школах США. Как вообще проходит типичный рабочий день американского профессора?

— Зависит от времени учебного года. Обычно в исследовательских университетах США преподаванию посвящен только один семестр — в другом люди целиком и полностью отдают себя исследованиям. Так что день получается очень простой: приходишь с утра — и начинаешь работать. Я прихожу на работу каждый день, семь дней в неделю, хотя моя жена, конечно, не очень этим довольна. Большинство моих коллег приходят в разное время, но обычно все стараются провести от шести до десяти часов на работе, в том числе и известные во всем мире ученые.

Единственное, хотел отметить, что в американских вузах нет понятия «присутственные часы», когда ты должен обязательно присутствовать на кафедре — все студенты планируют встречи с профессором заранее, по предварительному согласованию. Это позволяет более гибко распределять рабочее время.

Обычно все ходят вместе на ланч, чтобы обсудить свои результаты, поделиться, чем они сейчас занимаются — это нормальная практика. Коллеги из департамента финансов чаще общаются с экономистами или профессорами из accounting-направления, так как их интересы близки. Ты работаешь, идешь на ланч, потом опять работаешь — и так допоздна.

Кроме того, многие профессора во время рабочего дня занимаются спортом. В Калифорнии хорошая погода и многие люди выделяют два часа и бегают по холмам или ходят в тренажерный зал.

— Там хорошая спортивная инфраструктура?

— Инфраструктура неплохая, но еще важнее природа! Ты выходишь из бизнес-школы — и прямо рядом с ней начинается беговая дорожка, которая ведет ввысь. Калифорнийский университет в Беркли находится у подножия холма высотой примерно триста метров. Наверху находится Национальная лаборатория Lawrence Livermore, и народ бегает туда и обратно.

Когда же мы преподаем, все проходит несколько более насыщенно. Требования таковы, что преподаватель должен проводить со студентом достаточно много времени после занятий. Есть так называемые “office hours” (присутственные часы). Кроме того, на неделе обычно проходит несколько исследовательских семинаров, на которых часто выступают приглашенные профессора из других вузов. В таком случае на встречу и общение с ними зачастую уходит почти целый день.

— Сильно ли отличается работа профессора в бизнес-школе и на академической, магистерской программе?

— Думаю, нет. В конце концов, принципы исследовательской работы везде едины.

— А студенты?

— А студенты везде примерно одинаковые.

— И в России тоже?

— Насчет России не могу судить в полной мере, но у меня на программе есть русские студенты — их не так много, но они есть. Конечно, больше всего и на бакалаврских программах, и на программах магистерского уровня обучается студентов из Китая, но я бы не сказал, что люди из различных стран как-то отличаются друг от друга. Хотя многое и зависит от университета, но везде есть свои двоечники, троечники и отличники.

— Какие курсы вы сейчас читаете в Haas School of Business?

— Я читаю два курса. На бакалаврской программе я читаю «Корпоративные финансы». В UC Berkeley студенты бакалавриата, после двух лет обучения по «обычной» программе, могут на конкурентной основе поступить на двухгодичную программу в Haas, со специализацией (major) в бизнесе. Сейчас это одна из самых популярных программ в Беркли. Также я веду курс по корпоративным финансам на PhD-программе. Он более сложный и ориентирован на тех, кто планирует заниматься исследованиями.

— Что самое сложное в работе профессора?

— Самое сложное в нашей работе — это опубликовать результаты исследований.

— “Publish or perish”[1]?

— Совершенно верно, “publish or perish”. В сфере финансов и экономики вероятность публикации научной работы (в серьезном журнале) очень низкая. Необходимо писать очень много работ, ездить выступать, рассказывать о них другим людям, «полировать» их – это самое сложное. Естественно, сложно и найти интересную тему, придумать, о чем должна быть работа. Если идея нетривиальная, то опубликовать работу намного легче, чем если это какая-то рутина. Но самое сложное — это все-таки публикации.

— Вероятность публикации в «топовом» журнале по экономике и финансам столь невысокая?

Да, есть статистика на этот счет. Шанс опубликоваться в лучшем журнале — меньше десяти процентов.

— То же самое характерно и для других наук?

Про все науки не скажу, но, например, в физике все намного проще и эта вероятность намного выше. Там вообще главное не публикации, а получение научных грантов. Преимущество грантов заключается, кстати, еще и в том, что заявки на них можно подавать сразу в несколько организаций в один момент времени, а научную статью можно посылать только в один журнал. А ведь от того, опубликуют ее или нет, может в итоге зависеть ваше будущее...

— В каких журналах публиковались вы?

— Мне повезло: я публиковался во всех топ-журналах в финансах. Это Journal of Finance, Review of Financial Studies, Journal of Financial Economics. Многие статьи были написаны в соавторстве. В частности, с моим коллегой Терри Хендершоттом мы опубликовались в одном из ведущих журналов в сфере экономики — Review of Economic Studies.

— Некоторые считают, что сейчас поступить в хорошую аспирантуру и построить научную карьеру на Западе очень сложно. Это правда?

— Я думаю, что поступить в аспирантуру в хороший университет на Западе вполне реально. На всех естественно-научных специальностях очень большое количество студентов из Китая, и университеты как раз заинтересованы в том, чтобы «диверсифицировать» состав студентов. Если человек может показать, что он талантлив, то у него не будет проблем. Это мое впечатление. По крайней мере, я знаю достаточно много студентов из России, которые учатся на PhD по физике в Беркли или задействованы на postdoc-программах. Хотя там и развиваются достаточно специфические направления (ядерная физика, физика высоких энергий), но в этой области Беркли входит в тройку ведущих вузов США. Такая же ситуация и с химией — люди поступают и успешно учатся. А вот профессоров из России или стран СНГ действительно немного. Могу с ходу вспомнить только Иоффе-младшего и еще несколько коллег-математиков.

— А если брать PhD-программы по экономике?

— На PhD-программы по экономике, думаю, поступить несколько сложнее, так как конкуренция попросту выше. На эти направления стремятся поступить студенты изо всех стран мира, в том числе из Латинской Америки. Аргентина, Чили, Уругвай — студентов из этих стран на программах по экономике сейчас достаточно много. Довольно много их и среди профессорско-преподавательского состава. Но там немного другие критерии и подходы. Например, если человек поступает на PhD по физике, то срок обучения на программе довольно долгий – многие люди остаются на восемь, девять лет. В экономике же все иначе: ты должен за пять или шесть лет кровь из носу закончить обучение и опубликовать статью. Поэтому при отборе студентов на программы по экономике комиссии много времени и внимания уделяют оценке исследовательского потенциала кандидата, его способности адаптироваться и, в конечном счете, опубликоваться. Рейтинг же всех PhD-программ по экономике определяется показателем placement – университетами, в которых находят работу их выпускники. В физике все немного по-другому: там достаточно сложно после окончания аспирантуры найти работу именно в университете, на кампусе – в экономике же человек обычно находит работу как faculty member (преподаватель).

— Сколько лет обычно уходит на то, чтобы получить постоянную профессорскую позицию?

— Это сильно зависит от университета — какого-то единого «стандарта» насчет того, сколько нужно работать “untenured”-профессором, чтобы получить tenure, нет. Скажем, в University of Chicago это девять лет, у нас — шесть, а в Стэнфорде — семь. Так как опубликоваться в хорошем журнале сложно, многие люди сначала работают assistant professor (доцентом) в одном университете, потом переходят в другой, с тем, чтобы продлить это время и напечатать как можно больше работ.

— То есть основной критерий оценки деятельности ученого — это публикации?

Да. Но не количество, а качество. Все читают работы друг друга и важно содержание. Сколько всего работ написал человек, никого не волнует. Если ты пишешь хорошие статьи, то обычно все о них знают. Но на это уходит очень много времени.

— Остается ли у вас время читать художественную литературу?

— Читать — нет, но я слушаю аудиокниги. Сейчас, например, книгу американского фантаста Уильяма Кейта, который пишет под псевдонимом «Йен Дуглас». Книга называется Deep Space — это милитаристская фантастика. Кстати, очень советую послушать ее на английском, в оригинале! Последнее время я предпочитаю книги на английском, хотя иногда, в определенные моменты, слушаю и русских классиков, Достоевского. На чтение научных статей уходит столько времени, что читать бумажные книги просто некогда. Телевизор я тоже не смотрю. А вот аудиокниги — слушаю.

— А на каком языке вы думаете?

— Я думаю на английском языке, даже сейчас, в России. Уже и сны вижу только на нем. Мне достаточно сложно «переводить» мысли с одного языка на другой — особенно это касается научной терминологии. О своих исследованиях мне, конечно, проще рассказывать на английском. Кроме того, я уехал в США более двадцати лет назад, и какие-то слова попросту отсутствуют в моем лексиконе. Например, слово «банкомат» я узнал совсем недавно. Когда я уезжал, их практически не было — и в языке не было соответствующего слова.

— Вы не возвращались домой?

— Нет. Дома, в Харькове, я не был двадцать три года. Моя жена из Польши, но даже и в Польше мы особо не были — банально не хватало времени. Жизнь в США немного другая, но ритм, думаю, довольно схожий с тем, что сейчас в крупных городах России. С той лишь разницей, что в Америке никто специально не уходит в отпуск — люди стараются отдыхать другими путями.

— Двадцать три года назад вы уезжали в другую страну в очень непростое время. А какой совет вы бы дали студентам, которые оканчивают вузы сейчас?

— Совет очень простой: пусть они делают то, что им нравится, только тогда они будут успешны. Если это физика, пусть занимаются ей. Если они чувствуют, что им нравится экономика, пусть переходят в экономику, если биология — то в биологию. Пока они молоды, всегда есть возможность поменять род занятий. Если же человек выбирает какое-то поле деятельности только из-за того, что он рассчитывает найти после учебы высокооплачиваемую работу, вряд ли из этого получится что-то хорошее.


[1] "публикуйся или погибай" - выражение, отражающее важное место научных публикаций в оценке деятельности преподавателя вуза и предоставлении ему бессрочного контракта [tenure].


Никита Крыльников, специально для МИЭФ НИУ ВШЭ